Нонсенс, но эльфы не могли ничего поделать с упрямым человеком, к тому же рабом. Тэль, как и все ее подружки, боялась и не любила Дормиуса, хоть уж она-то не питала ни страсти к чужим яблокам, ни желания упиться на дармовщину. Сторож казался ей суровым и противным. Впрочем, у девушки в ее возрасте есть дела и поважнее, чем обращать внимание на недостойных мужланов. Тэль уже несколько дней плохо спала ночами и невнимательно слушала учителей, хотя раньше, первые месяцы в Академии, распахнувшей двери для провинциальной незнатного рода эльфийки, она внимала каждому их слову с трепетом. Все дело было в том, что письмо от Дорвина задерживалось в пути. Ей очень  хотелось в это верить. Простая задержка на почте. Голуби заболели, или чиновники как всегда тянут резину. Дорвин не мог о ней забыть, Тэль каждый день с успехом убеждала саму себя в этом, а ночью все равно почти не спала и на занятиях иногда ловила себя на том, что уже почти десять минут ничего не записывает.

Вечером, когда Тэль после урока Высокой Поэзии устало шла в свою комнату, ей стало вдруг так нестерпимо плохо, что она не смогла больше терпеть и разревелась, как полная дура. Весь урок учитель Симонидис, увлекшись, декламировал классические вирши о любви и предательстве. Юные эльфы, жутко  довольные, что им не надо по памяти читать стихи Оловянного Гримгоуна (как гоблин вообще может сочинять такое занудство?) этим воспользовались и тихонько хихикали, кидались кусочками жеванного пергамента и рисовали на партах сердечки и чертиков. Только Тэль казалось, что ее медленно засасывает  какая-то черная дыра, одна из тех, что в учебнике астрономии. Слезы текли безостановочно, из груди рвались жалкие всхлипы, ладони, прижатые к лицу, были мокрыми. Остановились слезные реки нескоро и тут только до Тэль начало доходить, что она стоит в довольно оживленном коридоре и ревет, как корова, так как жутко скучает по своему парню и не может без него жить. Эльфийка испуганно отдернула руки от лица,

Что он тут топчется? Тэль сверлила юношу злым взглядом и просила про себя скорее уйти, пока какому-нибудь эльфу не вздумалось посетить отхожее место. Но он только нервно переминался с ноги на ногу и мял в руках какой-то мешочек, будто не решаясь сделать шаг. Опять, наверное, что-то натворил и боится идти к учителю  извиняться... Девушка-эльф, наморщив лоб, попыталась вспомнить, кто из учителей живет возле туалета. Получалось, что никто. Да тут вообще никто не живет, кажется. Здесь кладовка, или что-то вроде того была... Хочет украсть веник? Юноша все не уходил и Тэль решила немного привести себя в порядок, чтобы зря не терять времени. Она осторожно прикрыла дверь и подошла к зеркалу в зеленой от времени медной оправе. Все зеркало, как собственно и оправу покрывал толстенный слой пыли. Мальчишки явно не считали свой внешний вид  достойным пристального изучения. Тэль хотела было протереть стекло платком,

Он сделал два шага к противоположной стене, исчез из поля зрения, явственно заскрипело и эльфийка, прождав для порядка еще несколько мгновений, выскочила из своей "темницы". Как только опасность миновала, девушкой сразу овладело жуткое любопытство. Куда все-таки ведет эта грязноватая дверь с ржавой  ручкой? Тэль осмотрелась на всякий случай (хотя, судя по всему, большинство учеников уже успело разойтись по комнатам и не горело желанием шляться по темным и холодным коридорам) и прильнула к щелочке в неплотно прикрытой двери. Сначала она вообще ничего не увидела: в комнатушке горела такая  нищенская свечечка, что сложно было бы даже свою руку разглядеть. Затем глаза Тэль различили юного эльфа, стоящего между сломанных ручек от метел и каких-то мешков, и только потом (Тэль даже вздрогнула от неожиданности) лежащего на чем-то вроде тюфяка Дормиуса. Сторож как раз поднял свечку повыше,  привстав и в слабом свете эльфийке показалось, что у него вместо глаз черные ямы, а лицо-словно обтянутый кожей череп.